Внутренний диалог сердца и разума

- Необъяснимая злость пробралась ко мне. Хочется бить по стенке и кричать от несправедливости. Ну просто почему так?

- А что ты ожидала, дорогая, взявшись за журналистские материалы о насилии над детьми и животными. Думала, что напишешь и забудешь? А нееет, каждый материал - это история авторов и героев материала. Ты проживаешь то, что пришлось прожить им.

- Мне больно от того, что ребенок, который только вступает в эту жизнь вынужден страдать от рук отморозка. Как и животные, которые не в состоянии что-либо изменить. И даже моя статья, не факт, что как-то исправит ситуацию. Не знаю зачем я взялась за эти темы, но, услышав об инцидентах что-то внутри мне сказало, что надо это осветить.

- Ты все верно делаешь, если сердце велит, то разум должен прислушаться, но помню, что я - сердце не железное. Сегодня получится забыть, а завтра ... а завтра может и не наступить. 

Зульфия Раисова

Канун Нового года и я одна. У родителей корпоративка, у брата вечеринка, а близкая подруга увлечена

работой. Тоска и усталость.

Лето в Барселоне и на руки мне попадается книга, которая перевернула мою жизнь. С тех пор началась

огромная работа над собой каждый день. Как говорится .Терпение и труд - все перетрут..

Здесь и сейчас. Регулярно заставляя себя покидать зону привычного, я в итоге встретила прекрасных

людей, которые украсили мою жизнь; я воплотила в жизнь мечты, которые казались мне недосягаемой

вершиной; я порхала на каблуках и красила губы яркой помадой.

Путь к осознанию своих возможностей.

Я поняла, что чем больше я делаю, тем больше у меня появляется энергии.

Я вижу положительную сторону в каждом обстоятельстве.

Я борюсь со слабостями, которые сдерживают меня жить той жизнью, которой я хочу жить.

Я снижаю свои потребности, ибо не снизив их, человек никогда не будет чувствовать себя

удовлетворенным.

Я ищу свою дхарму и похоже, что нашла и хочу отдать все силы этой цели.

Я дисциплинирована и поняла, что без нее никуда.

Я ценю свое время и концентрируюсь на главном. Я отпустила людей, которые тормозили мой

рост и забирали у меня энергию.

Я освободилась от прошлого. Я простила всех и себя.

Я благодарна судьбе и той книге, что ворвалась в мою жизнь и перевернула ее.

Сейчас я не узнаю ту самую в канун того Нового года.

И это не конец - работа продолжается.

Я верю, что смогу.

Айсулу Бекен.

Я бреду по берегу реки, разрезающей степь. Огромные толщи воды перемещаются бесшумно, создавая иллюзию стоячей воды. Иду по песку, а следующим шагом по колено утопаю в иле. Ныряю в жилете и как поплавок сплавляюсь вдоль берега, телом ощущая прохладу воды.

Укутавшись в плед, гляжу в костер – не могу оторвать взгляд. Языки пламени, потрескивания, гул огня. Ничто не может нарушить безмятежность этого вечера, даже один комар-отщепенец. В глубине под углями затаились картофелины, а над ними трескаются сосиски в решетке. Пахнет степью, костром и чаем.

Все заботы, тревоги, дедлайны и обязанности остались в городе. На природе со мной остаются только звезды, ветер и тишина. Усыпанное яркими точками небо глубокомысленно изрекает: «Ты – одна из миллиардов, что смотрели на меня. Мной любовались до тебя и будут любоваться после тебя. Я – сама вечность». И не поспоришь.

От удовольствия прикрываю глаза, глубоко вздыхаю. Чувствую себя частью конструктора, где другие детали – раки, рыбы, сухостой, глина, холмы, соколы, мошки и пауки. И я – на своем месте.

Анна Даниловская

«Дежа вю», - говорят французы. Дословно «уже видела».

Второе лето случай возвращает меня в родной город. А я даже не сопротивляюсь. Просто плыву

по течению. Путь выдался нелегким. Четыре аэропорта, три дня в небе. Впервые в голове нет

мысли о том, что придется свернуть горы. Я лечу без цели. Наконец-то родная земля. Чемоданы

слишком медленно разгружают. Самолеты уныло отстаиваются. Будто раньше времени вышли

на пенсию. Выхожу. Мурашки по телу: горный воздух подействовал. Отвыкла, наверное.

Встреча с родными прошла как в тумане. Дальше усталый сон.

Новая сцена. Утром первым делом выхожу на балкон и вдыхаю запах асфальта после дождя -

петрикор (забавное слово). Затем иду мимо детского сада, от которого слышен аромат утренних

ватрушек. Рефлекс срабатывает сразу, и во рту будто чувствуется вкус творога и компота.

Смена декораций. Вот на этой скамейке я сидела и смеялась с одноклассниками, которые теперь

живут в моем телефоне. Мы подобно паучкам плетем невидимые нити, связывающие страны и

города. Я запуталась в своей паутине. В этом здании я учила языки. Здесь же и зародилась мечта

увидеть мир. В погоне за ней забыла обо всем. В этом магазине на полках мелькают любимые

сырки и шоколадки. Но пробовать совсем не хочется.

Пару лет назад я мечтала вот так беззаботно бродить по улочкам Алматы, чувствовать дух

города и быть свободной. Мечты исполнились, но чувства удовлетворения нет. Уже просто нет

потребности. Теперь мое состояние не зависит от места. Оно зависит целиком от людей вокруг.

Но их нет физически рядом. Нет и чувства контроля над жизнью. Слишком быстро. Я не

понимала тогда! Не понимала, что надо жить здесь и сейчас. Ценить и чувствовать каждый

момент. Тогда я бы смогла сохранить чуточку больше в памяти, чем вырезки из журналов,

которые сейчас уже не склеить.

Сижу в парке и кормлю голубей. Они глупые, но зато с ними можно помолчать о том, что

волнует. Занавес.

Ясмин Кадырова

Я люблю это лето почти так же, как любила каждое до него. Утром просыпаюсь в той же постели, дышу тем же городом сквозь плотные занавески, пью ту же воду из той же посуды. Как всегда предпочитаю книгу долгим прогулкам и краду у самой себя пару часов на вышивку. Но время не делает мне скидок даже сейчас. Сегодня — июль, послезавтра — август, через неделю — Новый год. Шелестит календарь, проматывая в промельке страниц один бесконечный фильм.

В кадре себя со спины узнаешь не сразу. Поначалу не можешь наглядеться, жадно вырываешь каждую секунду. Вот я трясусь в гармошке метро, опьяненная чьей-то улыбкой. У входа в театр курю несуществующую сигарету, выпуская в темноту иллюзорные кольца. Ем на ходу мороженое, пока мимо пестрым вихрем марширует толпа кришнаитов.

Вот снова я, уже чуть менее чётко. Хватаю подругу за локоть, киваю куда-то — смотри! Вижу, как качаются в такт кивку сережки, но уже не могу рассмотреть, куда мы идём. Киноплёнка похрустывает, медленно крутится. В машине пахнет пыльцой, по радио Moby. В темноте дорогу не разглядеть, можно только прижаться носом к стеклу и считать пролетающие фонари. Потом пойдёт дождь — этот момент я уже видела не раз.

Щелчок и пауза: плёнку заело, ожидание щекочет ноздри. К свежескошенной траве примешивается нотка бензина. Когда не ел весь день, даже хот-дог на заправке кажется вкусным. Девушка на кассе морщится на мой вопрос и продолжает лопотать что-то по-белорусски. Её светлые глаза изгибаются, как в сюрреалистичных рисовках, превращаясь в капли масла со шпрот, крутой берег речки и ужика, стрелой промелькнувшего в сухостое у самых ног. И эти крупицы: тысячи платьев, причёсок, улыбок и слов сливаются в бескрайнюю карусель и раскручивают меня до рези в глазах. Пальцы легонько покалывает зажатая в ладошке недлинная жизнь. «Терапия», — скажут потом.

И каждый вечер я ложусь в ту же кровать, только долго не смыкаю глаз. Жду, пока прокрутится плёнка и поползут титры. А засыпая под их уютный шорох, про себя молюсь, чтобы новую серию поскорее отсняли.

Алена Тимофеева